Неточные совпадения
Приехали сыны,
Гвардейцы черноусые
(Вы их на пожне видели,
А барыни
красивые —
То
жены молодцов).
Он не мог теперь раскаиваться в том, что он, тридцати-четырехлетний,
красивый, влюбчивый человек, не был влюблен в
жену, мать пяти живых и двух умерших детей, бывшую только годом моложе его.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому
красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним
жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Левин остался на другом конце стола и, не переставая разговаривать с княгиней и Варенькой, видел, что между Степаном Аркадьичем, Долли, Кити и Весловским шел оживленный и таинственный разговор. Мало того, что шел таинственный разговор, он видел в лице своей
жены выражение серьезного чувства, когда она, не спуская глаз, смотрела в
красивое лицо Васеньки, что-то оживленно рассказывавшего.
Жена пианиста тоже бесприютно блуждала по комнате, точно кошка, впервые и случайно попавшая в чужую квартиру. Ее качающаяся походка, рассеянный взгляд синеватых глаз, ее манера дотрагиваться до вещей — все это привлекало внимание Клима, улыбка туго натянутых губ
красивого рта казалась вынужденной, молчаливость подозрительной.
Представьте, что из шестидесяти тысяч жителей женщин только около семисот. Европеянок,
жен, дочерей консулов и других живущих по торговле лиц немного, и те, как цветы севера, прячутся в тень, а китаянок и индианок еще меньше. Мы видели в предместьях несколько китайских противных старух; молодых почти ни одной; но зато видели несколько молодых и довольно
красивых индианок. Огромные золотые серьги, кольца, серебряные браслеты на руках и ногах бросались в глаза.
Пока Антонида Ивановна говорила то, что говорят все
жены подгулявшим мужьям, Половодов внимательно рассматривал
жену, ее высокую фигуру в полном расцвете женской красоты,
красивое лицо, умный ленивый взгляд, глаза с поволокой.
Дешерт был помещик и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей семье о нем ходили целые легенды, окружавшие это имя грозой и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал крестьян. Детей у него было много, и они разделялись на любимых и нелюбимых. Последние жили в людской, и, если попадались ему на глаза, он швырял их как собачонок.
Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна дочь,
красивая девушка с печальными глазами, сбежала из дому. Сын застрелился…
Жена Игнатовича была выше его ростом, худенькая, смуглая, не особенно
красивая.
Высокая и
красивая, она всем понравилась, и попадья принимала ее, как будущую
жену Емельяна.
Это счастливое настроение заражало и Галактиона, и он находил
жену такою хорошей и даже
красивой. От девичьей угловатости не осталось и следа, а ее сменила чарующая женская мягкость. Галактиону доставляло удовольствие ухаживать за
женой.
В первые же дни по приезде мать подружилась с веселой постоялкой,
женой военного, и почти каждый вечер уходила в переднюю половину дома, где бывали и люди от Бетленга —
красивые барыни, офицера. Дедушке это не нравилось, не однажды, сидя в кухне, за ужином, он грозил ложкой и ворчал...
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «
красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой
жене (он недавно женился), и в то же время вежливость требовала, чтобы он оставался с гостями.
В зале настала глубокая тишина, когда на эстраде появился молодой человек с
красивыми большими глазами и бледным лицом. Никто не признал бы его слепым, если б эти глаза не были так неподвижны и если б его не вела молодая белокурая дама, как говорили,
жена музыканта.
Но дом Марьи Дмитриевны не поступил в чужие руки, не вышел из ее рода, гнездо не разорилось: Леночка, превратившаяся в стройную,
красивую девушку, и ее жених — белокурый гусарский офицер, сын Марьи Дмитриевны, только что женившийся в Петербурге и вместе с молодой
женой приехавший на весну в О…, сестра его
жены, шестнадцатилетняя институтка с алыми щеками и ясными глазками, Шурочка, тоже выросшая и похорошевшая, — вот какая молодежь оглашала смехом и говором стены калитинского дома.
Марья Дмитриевна появилась в сопровождении Гедеоновского; потом пришла Марфа Тимофеевна с Лизой, за ними пришли остальные домочадцы; потом приехала и любительница музыки, Беленицына, маленькая, худенькая дама, с почти ребяческим, усталым и
красивым личиком, в шумящем черном платье, с пестрым веером и толстыми золотыми браслетами; приехал и муж ее, краснощекий, пухлый человек, с большими ногами и руками, с белыми ресницами и неподвижной улыбкой на толстых губах; в гостях
жена никогда с ним не говорила, а дома, в минуты нежности, называла его своим поросеночком...
Молодой умерла Марфа Тимофеевна и в гробу лежала такая
красивая да белая, точно восковая. Вместе с ней белый свет закрылся для Родиона Потапыча, и на всю жизнь его брови сурово сдвинулись. Взял он вторую
жену, но счастья не воротил, по пословице: покойник у ворот не стоит, а свое возьмет. Поминкой по любимой
жене Марфе Тимофеевне остался беспутный Яша…
В горницах встретила гостей
жена Груздева, полная и
красивая женщина с белым лицом и точно выцветшими глазами.
Кроткая, простодушная и
красивая Евгения Петровна производила на них самое выгодное впечатление, но сама она оставалась равнодушною к новым знакомым мужа, не сближалась ни с ними, ни с их
женами и скоро успела прослыть нелюдимкою и даже дурочкой.
Я полтора года жил на канатной фабрике, и мой хозяин так полюбил меня, что не хотел пустить. И мне было хорошо. Я был тогда
красивый мужчина, я был молодой, высокий рост, голубые глаза, римский нос… и Madam L… (я не могу сказать ее имени),
жена моего хозяина, была молоденькая, хорошенькая дама. И она полюбила меня.
Я знала, что я лучше,
красивее всех его возлюбленных, — и что же, за что это предпочтение; наконец, если хочет этого, то оставь уж меня совершенно, но он напротив, так что я не вытерпела наконец и сказала ему раз навсегда, что я буду
женой его только по одному виду и для света, а он на это только смеялся, и действительно, как видно, смотрел на эти слова мои как на шутку; сколько в это время я перенесла унижения и страданий — и сказать не могу, и около же этого времени я в первый раз увидала Постена.
— Что! притихла небось! — обратился Василий Иваныч к своей
жене, высокой и статной брюнетке, которая даже в Париже, этом всесветном сборном пункте
красивых кокоток, не осталась незамеченною.
Но вдруг он вместе со стулом повернулся к
жене, и в его широко раскрывшихся
красивых и глуповатых глазах показалось растерянное недоумение, почти испуг.
— Да ты сам, Женя, брал при мне, и именно двенадцатирублевые, — сказала
жена, сконфуженная, огорченная и готовая плакать. — Я и сама не знаю, как они меня обморочили, — говорила она, — гимназисты.
Красивый молодой человек, казался такой комильфотный.
Крупная,
красивая, всегда спокойная, бездетная, полная, как яловая корова,
жена Петра Николаича видела из окна, как убили ее мужа и потащили куда-то в поле.
Жена его была бедная сирота старого дворянского рода, крупная, полная,
красивая женщина, не давшая ему детей.
Идем мы по аллее, а экономка-то оглядывается, все на меня посматривает, да и говорит квартальной-то: «Ктой-то это такой
красивый молодой мужчина?» — а жена-то квартального: «Это, говорит, Бобров; он у вас служит».
Калинович между тем при виде целой стаи
красивых и прелестных женщин замер в душе, взглянув на кривой стан
жены, но совладел, конечно, с собой и начал кланяться знакомым. Испанский гранд пожал у него руку, сенаторша Рыдвинова, смотревшая, прищурившись, в лорнет, еще издали кивала ему головой. Белокурый поручик Шамовский, очень искательный молодой человек, подошел к нему и, раскланявшись, очень желал с ним заговорить.
— Да, я недурно копирую, — отвечал он и снова обратился к Калиновичу: — В заключение всего-с: этот господин влюбляется в очень миленькую даму,
жену весьма почтенного человека, которая была, пожалуй, несколько кокетка, может быть, несколько и завлекала его, даже не мудрено, что он ей и нравился, потому что действительно был чрезвычайно
красивый мужчина — высокий, статный, с этими густыми черными волосами, с орлиным, римским носом; на щеках, как два розовых листа, врезан румянец; но все-таки между ним и какой-нибудь госпожою в ранге действительной статской советницы оставался salto mortale…
Полозов двинулся вперед, Санин отправился с ним рядом. И думалось Санину — губы Полозова опять склеились, он сопел и переваливался молча, — думалось Санину: каким образом удалось этому чурбану подцепить
красивую и богатую
жену? Сам он ни богат, ни знатен, ни умен; в пансионе слыл за вялого и тупого мальчика, за соню и обжору — и прозвище носил «слюняя». Чудеса!
Осталось одно неприятное и стыдное воспоминание о
жене лесника Егора, Марье,
красивой, здоровой бабенке, которая ему вскоре опротивела до смерти.
Франтоватый,
красивый, молодой приват-доцент сделался завсегдатаем губернаторского дома, и повторилась библейская история на новый лад: старый Пентефрий остался Пентефрием,
жена его, полная жизни,
красивая женщина, тоже не изменилась, но потомок Иосифа Прекрасного не пошел в своего библейского предка…
Старик представил меня
жене, пожилой, но еще
красивой южной донской красотой. Она очень обрадовалась поклону от дочери. За столом сидели четыре дочки лет от четырнадцати и ниже. Сыновей не было — старший был на службе, а младший, реалист, — в гостях. Выпили водочки — старик любил выпить, а после борща, «красненьких» и «синеньких», как хозяйка нежно называла по-донскому помидоры, фаршированные рисом, и баклажаны с мясом, появилась на стол и бутылочка цимлянского.
— Пойдем ко мне! — И ведет в квартиру. А там стол накрыт, сидит молодая
красивая его
жена, кругом толпа детишек и кое-кто из сотрудников. На столе самовар, огурцы и огромное блюдо картофельного салата. Сидят, закусывают, чай пьют, иногда водочки поставят.
Конечно, такой мизерный господин для всякой женщины не большою был находкой; но по пословице: на безрыбье и рак рыба, сверх того, если принять в расчет собственное признание Екатерины Петровны, откровенно говорившей своим приятельницам, что она без привязанности не может жить, то весьма будет понятно, что она уступила ухаживаньям камер-юнкера и даже совершенно утешилась в потере
красивого жен-премьера.
Войдя в двери парадного крыльца, которые, как водится, были не заперты, наши гости увидали, что за длинным столом в зале завтракало все семейство хозяина, то есть его
жена, бывшая цыганка, сохранившая, несмотря на свои сорок пять лет, здоровый и
красивый вид, штуки четыре детей, из которых одни были черномазенькие и с курчавыми волосами, а другие более белокурые, и около них восседали их гувернантки — француженка с длинным носом и немка с скверным цветом лица.
Отец Людмилы,
красивый мужчина лет сорока, был кудряв, усат и как-то особенно победно шевелил густыми бровями. Он был странно молчалив, — я не помню ни одного слова, сказанного им. Лаская детей, он мычал, как немой, и даже
жену бил молча.
И рассказывает. Жил-был в уездном городе молодой судья, чахоточный, а
жена у него — немка, здоровая, бездетная. И влюбилась немка в краснорядца-купца; купец — женатый,
жена —
красивая, трое детей. Вот купец заметил, что немка влюбилась в него, и затеял посмеяться над нею: позвал ее к себе в сад ночью, а сам пригласил двоих приятелей и спрятал их в саду, в кустах.
Буфетчик, круглый и надутый спесью, лыс, как мяч; заложив руки за спину, он целые дни тяжело ходит по палубе, точно боров в знойный день ищет тенистый угол. В буфете красуется его
жена, дама лет за сорок,
красивая, но измятая, напудренная до того, что со щек ее осыпается на яркое платье белая липкая пыль.
Верстах в шести от города проводила лето в своей роскошной усадьбе петербургская дама, г-жа Мордоконаки. Старый муж этой молодой и весьма
красивой особы в пору своего откупщичества был некогда восприемником одной из дочерей почтмейстерши. Это показалось последней достаточным поводом пригласить молодую
жену старого Мордоконаки на именины крестницы ее мужа и при всех неожиданно возвысить к ней, как к известной филантропке и покровительнице церквей, просьбу за угнетенного Туберозова.
А
жена из бедных мещанок,
красивая, с характером, с фантазией в голове.
— Мёртвое, которым покойника обмывают, — объяснил он. — Оно, видите, вредное, его надо на четыре ветра выбрасывать. А Быстрецовы — не выбросили, и
жена его, видно, умылась мылом этим и пошла вся нарывами, — извините, французской болезнью. Он её бить, — муж-то, — а она
красивая, молодая такая…
Молодая
жена, Александра Петровна, умная, гордая и
красивая, овладела совершенно нежным сердцем вдовца и возненавидела его любимицу, свою молоденькую, но уже прекрасную падчерицу.
«Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею был юноша,
красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с нею там, как с
женой. Вот его сын, а отца нет уже; когда он стал слабеть, то поднялся, в последний раз, высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттуда на острые уступы горы, насмерть разбился о них…
Камердинер был человек умный и сметливый, и хотя его очень поразила нежданная милость господина, но в два мига он расчел все шансы pro и contra [за и против (лат.).] и попросил у него поцеловать ручку за милость и неоставление: нареченный жених понял, в чем дело; однако ж, думал он, не совсем же в немилость посылают Авдотью Емельяновну, коли за меня отдают: я человек близкий, да и баринов нрав знаю; да и
жену иметь такую
красивую недурно.
— Он не верит в свою победу, убежден, что, говоря ему — «ты прав!» — она лгала, чтобы утешить его. Его
жена думает так же, оба они любовно чтят память о ней, и эта тяжелая история гибели хорошего человека, возбуждая их силы желанием отомстить за него, придает их совместной работе неутомимость и особенный, широкий,
красивый характер.
— Застала нас
жена докторова… чёрт бы её взял! И барыня хорошая ведь, дура дьяволова! Бывало, тоже говорила со мной… славно так…
Красивая… ведьма!..
Знаменитый Модест Иванович Писарев, лучший Несчастливцев, и Ананий Яковлев, игравший вместе со своей первой
женой П. А. Стрепетовой «Горькую судьбину», подняли пьесу на такую высоту, какой она не достигала даже в Малом театре. Если огромный,
красивый, могучий Писарев был прекрасен в этой роли, то Стрепетова, маленькая, немного сутулая, была неотразимо великолепна.
Он, глядя на
жену так, как смотрят все блудники на
красивых женщин, делал вид, что его интересует только предмет разговора, именно то, что уже совсем не интересовало его.
Кочегара Волкова пришлось отправить в губернию, в дом умалишённых, а всего лишь пять лет тому назад он, погорелец,
красивый, здоровый, явился на фабрику вместе с бойкой
женою. Через год
жена его загуляла, он стал бить её, вогнал в чахотку, и вот уж обоих нет. Таких случаев быстрого сгорания людей Артамонов наблюдал не мало. За пять лет было четыре убийства, два — в драке, одно из мести, а один пожилой ткач зарезал девку-шпульницу из ревности. Часто дрались до крови, до серьёзных поранений.